Триатлонная подготовка позволяет не только участвовать в равнинных гонках, но и подниматься за облака. В 1993 году я вместе с мастером спорта международного класса по альпинизму, многократным чемпионом страны и покорителем Эвереста Николаем Захаровым принял участие в экспедиции на высшую точку американских континентов – Аконкагуа (6960 метров).
Рассказ об этом мероприятии я извлек из своего архива.
Тур в Южную Америку – цепь случайностей и приключений. Началось все в Непале в 1992 году, когда российско-немецкая экспедиция штурмовала пик Дхаулагири. Российская составляющая проекта — команда завода «Красмаш». Прожила команда у подножья Дхаулагири два месяца. Я был менеджером этого проекта. В один из дней в базовый лагерь, расположенный на высоте 3400 метров, пришли участники чилийско-румынской экспедиции. Чилийско-румынская команда состояла из трех участников. Одного чилийца и двух румынок. В базовом лагере трио распалось. Чилиец Христиан Агирре заболел горной болезнью и дальше никуда не пошел. А румынские экстремалки спустя некоторое время ушли на штурм восьмитысячника и не вернулись… Христиана эта весть застала при спуске вниз. За его короткое пребывание в базовом лагере произошло лишь одно положительное событие. Мы сдружились и получили приглашение на совместное восхождение с двумя чилийцами на высшую точку американских континентов Аконкагуа (6960м). За несколько месяцев после возвращения мне удалось найти спонсора, который оплатил пару билетов в Сантьяго и обратно. В то время еще не было электронной почты. Переписывались мы с Христианом при помощи факса и обычной почты. В итоге получили приглашение, сделали визы и вот уже стоим 25 февраля 1993 года в аэропорту Шереметьево-2 у стойки регистрации.
Опасаясь перегруза, а вмести с ним и астрономической доплаты, мы напялили на себя всю альпинистскую амуницию: пуховики, штаны, горные ботинки (типа горнолыжных). Для довершения полной картины нам недоставало лишь металлических кошек на ногах. У меня, впрочем, они торчали из кармана пуховика.
Инициатива удалась: на весах четко обозначились положенные на двоих 40 кг. Двадцати семичасовой перелет нисколько не утомил. Виной всему, хороший сервис. Три посадки Люксембург-Шенон-Майями. Майями откровенно разочаровал. Если предыдущие два аэропорта сколотили о себе впечатление кусочками городского пейзажа, то в городе-курорте нас заперли в маленькой глухой комнатке с двумя микротуалетами (постоянно была очередь) и тремя автоматами с кока-колой, мороженым и прочей ерундой. В один из них очень подвижный чилиец (вылитый Марадона) сунул доллар, но машина кулек конфет выдать ему отказалась. Попинав жулика , «Диего» изрек: «Америка – это плохо». Мы кивнули… Чилийская столица предстала в прекрасном летнем прикиде: плюс 35 в тени. Тщетно мы вертели головами. Нашего чилийского друга в аэропорту не было. Молчал и его домашний телефон. Прождав до вечера, мы поставили на газоне напротив аэропорта палатку, достали спальники и уснули. Утром взяли такси и поехали к Христиану домой. Обнаружили мы нашего друга в квартире его родителей, запечатанного в гипс. Оказалось, что за неделю до нашего приезда Христиан попал в автоаварию. Послал нам факс с фразой «не приезжайте». Но эта информация где-то затерялась. Поселил нас наш партнер в своей небольшой квартире в центре Сантьяго. От восхождения на Аконкагуа предложил отказаться: он травмирован, еще один член экспедиции, не дождавшись гостей (нам слишком долго оформляли чилийскую визу), уехал. Я, было, согласился с его доводами. Захаров же начал искать другие варианты: ехать самим, поискать другую компанию и т.д. Решили оформить в понедельник визу аргентинскую (Привыкли у себя в стране к многодневным решениям подобных проблем). Если получиться, то действовать дальше. А пока изучить столицу. Посмотрели на знаменитый национальный стадион, на дворец, в котором погиб Альенде, на вилу Пиночета. Чилийцы очень приветливый народ. Здороваясь, знакомясь, прощаясь, целуют друг друга в щеку (и нам досталось). Очень серьезное отношение к муниципальной службе. Шоферы в автобусах, кассиры в метро, носильщики в аэропорту – все в светлых рубашках и при галстуках. Подъемом экономики страна обязана Пиночету. Страсть и символ Южной Америки – футбол. Все новости по телевидению, по радио начинаются и заканчиваются футболом. Много в Сантьяго футбольных полей, по которым бегают очень взрослые дяди.
1-2 марта 1993г.
С аргентинской визой все оказалось достаточно просто: пришли в посольство, которое располагалось на соседней улице, заплатили в сберкассе по 15 долларов и на следующий день получили паспорта с автографом аргентинского консула. Так что на автобусе завтра едем в Аргентину. Вечером званый ужин у принимающей нас семьи Агирре: отец, мать, сестра Памела, сам тридцатисемилетний Христиан и его дочь Констанция. Ужин проходит в непринужденной обстановке, хотя спиртное отсутствует и в этот, и в последующие разы. Общаемся на английском. Не обходится без разговоров о политике. Глава семейства лично знаком с Пиночетом, работает над книгой о режиме. Христиан больше тяготеет к идеям компартии. Различны у двух Агирре и хобби. Отец считает увлечение Кристиана альпинизмом форменным сумасшествием. Сам же является фанатом авиатехники, обучал в свое время курсантов полетам на вертолете «Пума», трижды падал.
3 марта 1993г.
На автобусе катим через аргентинскую границу. Сервис в салоне подобающий: горячий кофе, сэндвичи, стюард то откроет штору, то закроет…
Почти сразу за шлагбаумом тропа в горы. Одна респектабельная семья, узнав, что мы русские и идем в Анды, просит разрешения сфотографироваться вместе. Разрешаем. Наконец трогаемся. Берем к себе в компанию японца по имени Дич. У него нет палатки, а он хочет прогуляться до базового лагеря. Надо парню помочь. Дич обыкновенный инженер с токийской стройки. Три с небольшим месяца назад ему надоело работать и он уволился. Совершает теперь турне по Северной и Южной Америкам. «Обследовал» уже полтора десятка стран. А всего в свои двадцать пять лет он пометил своим присутствием около 40 государств. И папа у него не миллионер.
В начале тропы нас ожидает одна неприятная встреча. Дело в том, что денег у нас мизер. А за восхождение нужно платить по 80 долларов. Или по 15 долларов, если идти только до базового лагеря. Короче, мы решили вообще не платить.
Но сразу нарвались на пост, пришлось выложить 30 зеленых, как бы до базового лагеря. Достигнув на второй день этого самого лагеря, пытаемся избежать разговоров со спасателями о пермите
( разрешении). Им немного не до нас. Не достигнув нескольких метров до вершины, погиб американец, и четверо спасателей отправляются за его телом. А всего Аконкагуа за последние пять месяцев приняла в жертву пятерых. Погибли испанец, грек, американец, француз, без вести пропал бельгиец. Мрачная картина.
Прижился у нас японец. В первую совместную ночевку сел в сторону со своим скудным ужином. Мы ему объяснили, что по русским традициям, если крыша вместе, то и стол тоже. Дич с радостью принимает наши традиции. А ночью Коля Захаров лечит японца, одевает его в свою пуховку (ночью минус пять).
5 марта 1993г.
Утром раскалывается голова, сказывается высота (4200м). Совершаем акклиматизационную прогулку до 4900м., портится погода – снег, пурга. В лагере народу немного, конец сезона: швейцарцы, бразильцы, аргентинцы, канадцы и, конечно же, самые большие любители путешествий – немцы. Мы имеем определенную популярность в их кругу, ведь сибиряков в этой точке земного шара еще не видели. Вечером сразу две команды приглашают нас поужинать. С питанием у нас проблема. Христиан, предоставив нам свои апартаменты в Сантьяго, сказал: «Берите из холодильника все, что нравится!». Мы в путь прихватили 8 красивых банок, с изображением мяса на этикетке. Надписи были все на испанском. В горы пришли, открыли. А это томатная паста. Идем в гости в палатку одного из руководителей службы спасателей Луиса. Ужин с Луисом не только удовлетворил наш зверский аппетит, но и стал зарождением интернациональной дружбы, благодаря которой мы избежали в дальнейшем платы за восхождение.
Владимир Мусиенко
Продолжение следует.
