АВТОР
Серафима Питерская
ФОТО
Наталья Давтян
www.stridemag.ru
Несмотря на широкую, всё возрастающую популярность любительского бега, профессиональная лёгкая атлетика по-прежнему остается предметом увлечения весьма узкого числа фанатов. Разумеется, интерес широкой публики ненадолго привлекают выдающиеся события, вроде Олимпийских игр, или нечто скандальное, — вроде допинговых разбирательств. Последние в 2015 году драматически сказались на судьбе российских спортсменов: запрет на участие в зарубежных стартах оставил наших ребят в изоляции, и условия внутреннего содержания, как показывает настоящее положение дел, не способствуют развитию национального спорта, уже не говоря об установке каких бы то ни было рекордов. Спасать положение начали сами легкоатлеты, причем впервые с тех пор, как спорт больших достижений стал делом избранных профи, в игру вступили еще и любители. Так, публичное пари бегуна-любителя Искандера Ядгарова и действующего чемпиона РФ по марафону Степана Киселёва о том, что пробежать марафон быстрее женского мирового рекорда — это легкотня, привлекает значительное внимание к дисциплинам даже среди тех, кто профессиональным бегом прежде заинтересован не был (а значит, способствует решению проблемы непопулярности профессионального бега, — и многих других). Мнение Искандера читателю Stride Mag уже известно, но что думает и какие цели преследует в этом челлендже Степан Киселёв? Об этом и многих других интересных фактах биографии Степана вы узнаете из этого большого интервью Степана Киселёва Stride Mag.
S. Такой вопрос. О вас мало что известно. Во всем интернете нашла в интервью один абзац про детство. Коротенький, в виде вводочки, как будто вы сами читали про себя в какой-то статье в энциклопедии. Я сейчас процитирую, а вы мне расскажите. «Пришел в секцию легкой атлетики города Киселевск Кемеровской области в возрасте 12 лет и до института тренировался у Власова Е. Н.». Вот и все детство. В вас кто-то увидел бегуна или вы сами захотели бегать? Может, секция сильная была в городе?
С. Киселёвск — это такой наркоманский городишко, там родителям страшно за детей. И, чтобы улица не затянула, родители старались детей всячески занять, чтобы у ребенка вообще не было свободного времени.
S. Правда, так и было, кругом одни наркоманы? Вы это тоже видели?
С. Да. Начинали-то все ребята нормально, в футбол играли, потом шли в армию. После армии пытались найти работу, а в шахту, где большая часть города работает, идти не хотелось. И вот от безделья на моих глазах люди начинают травку курить, потом берутся за что-то посерьезнее. Сейчас даже многие друзья из детства, говорят, с наркоманией тесно связаны.
Мама в аптеке работает и все это четко видит. Там, как в фильмах ужаса, как стемнеет, когда вампиры вылезают, — наркоманы приходят в аптеку.
Многих родители выгоняют из дома — они все начинают из квартир таскать и продавать ради дозы.
S. Жесть.
С. Знаете, уезжаешь в более крупный город и этого всего не видишь, начинаешь привыкать, вроде как нормально все. Однажды я приехал в Киселевск, еду в маршрутке. И вижу картину: пара заходит, а они только-только ширнулись, и просто сидят и балансируют в таком положении, в котором невозможно сидеть, в котором человек в нормальном состоянии давно бы упал, — у них гравитация совершенно другая. Из вены кровь капает, потому что только что, видимо, «поставили». Жесть, конечно.
S. Короче, вас по-скорому отправили в секции…
С. Сначала на футбол, потом на шахматы, параллельно — в художественную школу. Такая жизнь получается: приходишь из школы, надо быстрей то на одну секцию, то на другую. Футбол как-то сразу не пошел. Помню, тренер назначил тренировку. А идти надо было достаточно далеко, в мороз под минус 30. Ты приходишь на тренировку, а тренер не явился. Ну и мать решила меня отправить в легкую атлетику — она в детстве сама занималась.
S. Из всего этого вы к чему-либо проявляли талант?
С. Да, к рисованию, возможно, было такое. А вот насчет бега не знаю. В школе же проводят занятия по физкультуре, мы, как всегда, с девчонками соперничали. Но девчонки нас, бывало, обыгрывали, — в этом возрасте они чуть раньше взрослеют. Короче, поначалу я ходил, но был не на первых ролях. Через год бросил шахматы — у меня был по ним какой-то разряд, но движение затянуло. Так начал тренироваться, и на каких-то соревнованиях — двоеборье, прыжки — занял третье место.
S. Способность к марафону, выносливость, проявляется с возрастом, после 18 точно. Когда у вас сложилось понимание, что вы бегун на длинные дистанции?
С. Довольно скоро. Вот только «длинной» в том возрасте была дистанция, например, в три тысячи метров — десять тысяч метров или полумарафон был фантастикой. А еще существовал стереотип, что школу заканчиваешь, и всё — ты стал старым для бега. [Поэтому нужно было успеть что-то сделать] в пределах школы.
S. Вроде того, что спорт — это не главное и вообще занятие для детей?
С. Ну да, да. Поэтому когда я в 9-10 классе выполнил второй взрослый разряд, я понимал, что скоро 11 класс, и надо успеть выполнить первый. А какая тогда была информация о беге? Журнал «Легкая атлетика» (всё остальное, даже «Бег и мы», мы тогда не видели). И иногда по первому каналу трансляции показывали, и мы смотрели чемпионат мира. Как Шабунин бегает и Задорожная. Однажды я вычитал, что есть какая-то зависимость между результатом и беговым объемом. Я задумался и решил посчитать, сколько у меня выходит в неделю объем.
S. Вы говорили как-то, что немного, 30-40 км в неделю.
С. Да, где-то 30 или 33 км. Я тогда бегал скоростные и так уставал на тренировках, но подумал, блин, это же, наверное, мало. Хотя мы бегали тогда три дня — понедельник, среда, пятница. Плюс, в воскресенье у нас были соревнования, чуть ли не каждую неделю. За счет частоты этих соревнований стало уходить волнение. И вот тогда я решил попробовать объем повысить; так себя замотивировал, что решил до школы это делать.
В шесть утра вставал, как зомби, еле-еле. На улице холодно, минус 20 или минус 30. Надевал все, что мог, и выбегал на легкую пробежку.
Какой-то круг себе прорисовал, где-то 2 км, — казалось, такая длинная дистанция. Сейчас, во взрослом возрасте, туда приехал, побегал, а круг-то малюсенький. А вечером тренировка. В итоге у меня все равно как-то вдруг результаты пошли. Поехали на областные соревнования, и я стал прогрессировать. Летом, когда школа закончилась, больше времени на тренировки появилось, и в итоге в последний год я выполнил первый разряд.
S. И тогда поняли, что надо становиться бегуном профессиональным?
С. Нет, я тогда решил, что можно со спокойной душой завязывать. Но [к собственному удивлению] на этих областных соревнованиях я выиграл. А я ведь 1986 года, поэтому до этого я всегда находился в одной группе с братьями Рыбаковыми (Анатолий и Евгений Рыбаковы, российские легкоатлеты, мастера спорта, оба выходцы из Кемеровской области, — прим. ред.). Они приедут с чемпионата России, на одной ноге проскачут, два круга замкнут, я вроде бы с ними на пьедестале, но, понятно, кто два круга вёл. Но, поскольку они 1985 года рождения, то ушли в другую возрастную группу, а я остался с ребятами 1986-1987 гг., и вот тогда-то я и выиграл первенство в областных соревнованиях Кемеровской области, и меня взяли в команду сборной, чтобы я участвовал в областной Спартакиаде. А я уже абитуриент, пора поступать в вуз — я собирался в Новосибирск, в Архитектурно-Художественную академию.
S. То есть, вы настолько здорово рисовали?
С. Не столько круто, но, благодаря курсам, достаточно для поступления. И у меня пошло такое разделение: либо идти в эту сферу, либо дальше бегать. Вдруг мне предложили поступить в Кузбасский государственный технический университет, — говорят, мол, мы тебя возьмем в институт, но твоя задача будет, в основном, выступать, бегать. И вот я ехал с этой школьной Спартакиады и думал, что же мне делать. Я очень хотел со старым тренером работать, но он дал понять, что это нереально. Это его отличительная черта: некоторые тренера держат при себе, уже и сами ничего не могут дать ученику, лишь бы ученики были, а он нет, потому что понимал, что мне [надо двигаться дальше и развиваться]. Хороший человек Власов Евгений Николаевич.
S. Ваша матушка занималась бегом профессионально?
С. Нет, никто из родителей не бегает профессионально. Отец заядлый дальнобойщик, всю жизнь на колесах. А мать — провизор в аптеке.
S. Понятненько. И вы ставили себе большие цели, хотели сразу на Олимпиаду? К чему вы себя готовили?
С. Мы же все, когда приходим в спорт, думаем, что мы особенные. Такой ты талант, сейчас как покажешь результат, а потом проходит меньше года, ты настоящие нагрузки испытываешь, адаптируешься к ним и тогда уже понимаешь, что ты не столь уж и талантлив. У нас в области были ребята посильнее, но тренер что-то видел во мне. Все время говорил, что я поеду на Олимпиаду. Мне было всегда неприятно от этих его слов, — я же так не считал.
Я не видел себя на Олимпиаде и понимал, что это нереально. Надо постепенно к этому идти, а не сразу замахиваться на высокие цели.
S. Кайф от бега, который был первые годы, прошел к этому времени? Вы столкнулись с большими объемами и…
С. Вот как раз там я начал нормально бегать. Мне показали, что такое выносливость и как на нее тренироваться. До этого я максимум бегал кросс на 9 км, а тут мне ставят задачу в 16 км. Непривычно много для меня было, но, в то же время, я не сильно уставал. Раньше, помимо бега, я делал кучу упражнений, — прыжковых, силовых, со штангой. А тут я пробегал 16 км, спрашивал тренера, чего дальше делать-то, а он говорит: все, переодевайтесь и домой. Для меня это было удивительно. Плюс мы на тренировках раньше постоянно общались, а тут я, если с друзьями разговаривал во время разминки, тренер раздражался: дескать, ты на тренировке или болтать пришел, давай работай. Короче говоря, стал меня учить, как надо делать. Из-за такого погружения в тренировки я понял, что специальность в институте меня уже не так интересует. Как ни удивительно. Мы поздно осознаем, чего мы хотим, да?
S. Вам же было лет 18? Это не очень поздно, честно говоря.
С. Ну, в общем, я начал еще больше тренироваться. По две тренировки в день начал делать. Однажды мне тренер говорит: «Мы скоро на региональные соревнования поедем, и ты там выиграешь». Помню, как громко рассмеялся ему в лицо: я областные соревнования не могу выиграть, а вы говорите про регион, где со всех областей, со всей Сибири, собираются сильные ребята. Он промолчал, и мы поехали на эти соревнования. Я, конечно, не выиграл, был, кажется, четвертым. Но вот, в тот момент…я все равно задумался, что могу и сильнее тренироваться и больше выкладываться.
S. Что могли бы, если бы были более уверены в себе и настойчивы в тренировках, показать лучший результат?
С. Да. С этими мыслями я поехал в Оренбург, на чемпионат России по кроссу. Был 2004 год. Стартанули, толпа ребят, я держусь, держусь, зубами зацепился за кого-то, бегу, бегу… Остается последний круг, и я вижу, что впереди пара человек, что я в тройке первых. До меня вдруг дошло, что, ни фига себе, я в призы на Россию сейчас попаду. Вот это да! Третьим в России прибежал. Все в шоке. Ништяк, думаю. Еду в поезде, — нам до дома «пилить» двое суток, — и заснуть не могу. После этого тренер сказал, что меня позвали на сборы — а я даже не знал, что такое бывает, что спортсмены собираются и тренируются. Я думал, что все, как я, учатся и в свободное время выступают. На следующие сутки тренер подходит и говорит, что меня еще и в сборную взяли. На соревнования за границу поедем выступать.
S. А куда за границу?
С. Тогда по-моему, были кроссы чемпионата Европы в Германии. Тогда еще мужиков всех возили, и женщин, и юниоров. У нас в команде были братья Рыбаковы, я, Шутов (победитель ЧР по марафону в 2016 году, — прим.ред.) и Чистов (Алексей Чистов, призер первенства России по легкой атлетике, — прим.ред.). Мы впятером поехали. Это было для меня неожиданно.
Вроде только что где-то в говне ковырялся, а потом хоп! — и сразу в призы, и давай по сборам ездить.
S. Я читала, что вы очень любите, а редкие спортсмены так делают, бегать с музыкой. Это так? Что слушаете?
С. Бегаю с музыкой, да. Все подряд слушаю, кроме российской музыки: когда есть рифма и слова, я не очень люблю, мне главное, чтобы музыка была хорошая. Чил мне нравится. А во время тренировок мне нужно что-нибудь более ритмичное, даже попса элементарная. Зарубежная какая-нибудь. Это просто необходимо иногда, когда у тебя задача поднять пульс на вечерней тренировке до 150, и так бежать, держать вот этот пульс. А это проблематично, если ты в хорошей форме. Ты иногда бежишь и смотришь — выше 144 никак. Давишь-давишь, и вот в эти моменты музыка помогает, стимулирует. И кофе, конечно, тоже. Завтрак всегда начинается с кофе, плюс надо выпить кофе перед вечерней тренировкой. Потому что у меня бывает, что, если перед вечерней тренировкой чая не попьешь или там кофе с чем-нибудь сладким, просто потом заголодаешь посреди пути. У тебя сахар в крови упал, зрение — тоннельное, руки трясутся. Несколько раз у прохожих, как псих, докапывался, нет ли чего сладкого съесть.
S. Может на «ты» перейдём?
С. Конечно!
S. Сейчас все с сахаром борются, фильмы про это снимают, а ты наоборот говоришь: «Могу заметить, что сладкого ем много, а фрукты наоборот нечасто»…
С. Да, люблю всё, где есть вареная сгущёнка. Всё, что сильно калорийное. Белковый крем. Трубочки со сгущёнкой. Торты шоколадные. Что поделаешь, душа просит.
S. Скажи, ты рисуешь по-прежнему?
С. Да, в садике заставляют — сыну пять лет. А чтобы по-серьезному, — натюрморты, пейзажи, — на это времени нет. Хотя это помогает абстрагироваться, по полочкам все расставить. Последний раз сам себе татуировку рисовал. Эскиз готовил, но его до сих пор не закончил, год рисую. Это чтобы отвлечься, когда ничем не занят. В том году, например, травма была, и я не знал, чем занять себя. И тренироваться не могу, и мозг разрывается. Вот и увлекся в тот момент, а сейчас вообще нет свободного времени. Столько мыслей в голове.
S. Сейчас у тебя активная фаза тренировок?
С. Нет, сейчас именно, что между небом и землей, непонятный период. У меня вообще дома такой завал, а тут еще Искандер с этими своими выкрутасами. Мне ремонт в квартире надо делать. У меня в одной руке шпатель, шпаклюю, и одновременно в голове держу, что надо успеть потренироваться. Вот и разрываешься между ремонтом и бегом.
S. Искандер писал, что профессиональные спортсмены рассказывали ему страшные истории о подготовке к длинному скоростному забегу. Так ли это? Расскажи свою.
С. У меня вообще была проблема с шоссейным бегом. Всё, что касалось асфальта я очень тяжело переносил. У меня, может, техника чуть-чуть другая была, не под асфальт, как я сейчас понимаю. А тогда я на дороге кросс, вроде, неплохо бежал, а на шоссейных пробегах через 5-6 км уже был никакой. Ноги деревянные, и я тепленький уже становился. Потом в итоге так жизнь придавила, что мне надо было. Ведь все профессиональные марафонцы на марафон выходят не от хорошей жизни.
S. Что ты имеешь в виду?
С.
Марафонцы, как правило, как я говорю, за борт брошенные стайеры. Сборной они уже не нужны, но, вроде бы, надо ещё бегать, и начинают переходить на марафон, чтобы быть независимыми.
Потому что не надеются на зарплаты. Когда на марафон идут, это уже крайняя мера, чтобы точку поставить в спортивной карьере. Вместо того, чтобы потом за пивком или за бутылкой чего покрепче рассказывать про «я бы там бегал марафоны, я бы там стал чемпионом», они решают, как бы, сразу уже всё выяснить. И у меня такая же история случилась. И я начал расспрашивать наших марафонцев, как и что, читать об этом начал. И таких страхов набрался, что марафон — это, якобы, жуть. Осенью 2013 года, на первом марафоне, я пока решил все карты не выкладывать. Думаю, если пробегу быстрее 2.18, будет хорошо. Мы с менеджером стали искать марафон. Ближайший, куда я успевал подготовиться, был в декабре. А в декабре уже марафонов очень мало, и оставался марафон в Далласе. Я начал туда готовиться. Только асфальт, только хардкор. Я себя убивал, готовился к жестокому испытанию. Решил через такую жесткую тренировку облегчить жизнь на соревнованиях.
S. Чтобы все тяготы и ужасы марафона испытать заранее?
С. Да. Помню, осень такая противная еще была, — что ни день, то дождь. Как будто судьба говорила: «Стёпа, не нужно тебе это, не суйся ты в этот Даллас».
S. «Через полгода придет твое время».
С. Да. А мы же упрямые дураки и прём дальше. Снег выпал рано, еще ноября не было. Вот я страдал, и на каждой тренировке выкладывался. Визу сделал, наступило время старта, полетел. Прилетаю в Нью-Йорк, жду самолёт, но мой рейс до Далласа переносится, а потом вообще отменяется. Оказалось, никогда в Далласе такого не было, всегда тепло, а тут навалила куча снега, впервые за 50 лет. Я думаю, может, на следующий день что-то изменится. В любой момент может быть рейс, сижу ещё сутки в аэропорту. Мне уже местные бомжи машут, как старому другу, — мол, пополнение пришло. На следующие сутки пошел в подземный паркинг, побегал там, потому что чувствовал, что никакой, плюс, трое суток нормально не спал, что за марафон-то получится. В итоге тот марафон вообще отменили. В эту же дату был в Сакраменто марафон, и все участники перепрыгнули туда, а я считался неприбывшим.
Ну, я как узнал, то сходил в Apple, набрал «яблок», и полетел домой. Так «состоялся» мой первый марафон. Дома, в Чебоксарах, был в депрессняке: столько сил отдал, столько эмоций, так себя перебарывал, а ничего не вышло. На две недели вообще бросил бегать. С ребенком возился, ни на одну тренировку не вышел. Обычно когда я ходил бегать, бабуля приезжала и помогала с ребенком пока я бегал. Но так движения хотелось, так что я начал бегать, на ОФП перешел.
S. И на горизонте нарисовался Цюрих?
С. Да. И тут настал самый тяжелый момент подготовки: я поехал на сбор в Абхазию, чтобы в одиночку 40 дней там тренироваться. А это январь, погода была не очень, я насквозь промок, а мне надо было бежать какой-то длинный темповик, двадцатку, что ли. Я бегу и замерз вообще. Осенью меня такая же ситуация не остановила, а тут я плюнул. Прибежал, мокрые вещи скинул. И взял билеты на обратную дорогу. Готовился дома, на морозе.
S. А одновременно ты работал еще? Как ты зарабатывал на хлеб, если не секрет?
С. Нет, только бегал. У меня стипендия шла с 2013 года за заслуги, когда я на отборе к Чемпионату мира в Москве пришел вторым. Тогда мне еще платили, но я понимал, что сейчас вот-вот всё это закончится.
S. В твоей спортивной карьере были случаи, когда ты хотел совсем бросить спорт?
С. Да, несколько моментов было. В 2003, когда школу закончил. Потом 2007, когда мне тренер внушал, что я талантливый и может что-то получиться, а я сам так не считал и думал, что надо, пока не поздно, идти получать образование и бросить спорт. И вот тогда, в 2013 году, перед марафоном. Я решил в МВД выступать и для себя точку поставить. Но, чтобы не жалеть, что не пробежал, пробежать марафон.
S. Неплохо поставил (Степан пробежал свой первый марафон в Цюрихе в 2014 году с результатом 2.11).
С. А вот еще ситуация, тоже в 2013 году. Я пошел к старшему тренеру, Мельникову, он всем руководил, сейчас он среди отстраненных после скандалов. Приехал в Москву и решил выяснить, почему, хоть я второй был на России, но на российские сборы меня не зовут и стипендию не платят, а другим платят. Решил выяснить сам, не через кого-то. Пришел и говорю, нужен я или нет как бегун? Он мне говорит, не нужен. И добавил: «Я тебе советую, завязывай и иди тренером работай. Максимум ты пробежишь на своей десятке 28:10, — кому оно надо». Они как раз тогда брали медаль за медалью.
У них появилась идея кенийцев пригласить выступать, чтобы они российское гражданство получили. А в итоге те сидели у себя в Кении, а всем внушали, что они якобы развивают легкую атлетику в России. Как будто мы тянемся за ними, с ними тренируемся, а мы их в глаза не видели.
Короче, Мельников сказал: я тебе место тренера найду в Чувашии. Я говорю, давайте я еще марафон попробую, чтобы поставить точку и потом с вами свяжусь, чтобы тренером работать. А потом я пробежал Цюрих за 2.11, и в Чебоксарах был Чемпионат по спортивной ходьбе. Я приехал, а там Мельников мне издалека машет, мол, пойди сюда, Степан: «Ну, ты нормально пробежал, молодец. На чемпионат Европы поедешь?» Я говорю, не знаю, а можно? На зарплату-то поставите? Он говорит, да. Ну ладно тогда.
S. Тебе не было обидно, что тебя тогда, до марафона, недооценили? Или ты понимал уже, что это часть работы, что взаимоотношения, в которых тебя то отвергают, то зовут, это для спорта в порядке вещей?
С. Да, это в порядке вещей. Результат есть, — ты нужен. У нас всё быстро меняется. Ты пробегаешь, ты сейчас чемпион. Награждение прошло, — всё начинается заново. Если ты будешь себя считать чемпионом, ты проиграешь на следующем старте точно. Мне ни капли не обидно. Да и то, что он мне сказал бросать, он по большей части был прав.
S. Как это прав? Но ведь ты же пробежал марафон с таким отличным результатом, и сейчас один из лучших российских спортсменов России.
С. Это для кого больше имеет значение? Для меня. Мы по большей части бегаем для себя.
S. Как насчёт, для России? Я имею в виду, отношение к своим героям у страны — ну, такое…
С. Нас повезли на чемпионат командой из четырех человек, вместо шести, как положено. Если б они хотели хорошего выступления, они бы команду полную повезли. По троим зачет вели. И при этом у одного из нас, Соколова Леши,— бывает же, — пока летели, седалищный нерв защемило. Стартанули, и он сошёл после второго километра. И мы остались втроем. А с марафоном как — лишь бы добраться до финиша. В какой-то момент не думаешь уже о конкуренции. Финишировали и смотрим: швейцарцы радуются, — думаем, наверное, выиграли командный зачет, молодцы. Потом это мы ушли, а нам говорят тренера: вы выиграли. Мы — не может быть, вот же, швейцарцы радовались. Нет, они третьему месту радовались. И вот, у них все команды полные, по шесть человек, а у нас команда из троих человек и на награждение даже не позволили Лехе Соколову выйти. Сказали, чтоб даже не появлялся.
S. Кто не позволил?
С. Тренеры. Мельников дал отмашку, чтобы его на пьедестале даже не было. И его потом на сборы даже не звали. Ведь это тоже риск. Ты едешь выступать, а если чуть-чуть промахнешься, станешь врагом для тренеров. Если надо выступать, то хорошо выступай.
S. Н-да… Ну и о «выступлениях». Зачем ты ввязался в эту историю с Искандером?
С. У нас с ним постоянные споры шли по поводу философии бега. Он утверждает, что помимо тренировок мы должны вести активные действия в информационном поле.
S. А ты так не считаешь?
С. Отчасти, может, он и прав, но наша основная задача — отдавать всего себя тренировкам. А пиаром отдельные люди должны заниматься. Пиарщики из нас никакие. Эту работу другой человек лучше сделает.
S. А как этот условный пиарщик о тебе узнает, если бег — очень специфическая область?
С. Это они уже должны разбираться, нужна им эта сфера или нет. А наша работа – развиваться по полной. А Искандер — он и там, и там. И в Яндексе, и в пиар он лезет, и бегать пытается. Это вообще философия русских [— считают, что все должны во всем разбираться]. Вот недавно была ситуация: жена звонит в управляющую компанию, говорит, у нас какой-то предохранитель барахлит на котле. А там ей говорят, «У вас мужа нет, что ли, с этим разобраться?» А что, у каждого, что ли, муж электрик? У нас же все люди мужики, якобы, должны в строительстве разбираться. То есть, и электриком я должен быть, и сантехником.
S. Дрова рубить, потому что мужик.
С. Во всех сферах, да.
S. Это сексизм наоборот. Обычно женщины недовольны навязываемой обществом ролью — детей рожать, у плиты стоять, готовить. Твой случай показывает, что это и в другую сторону работает: не все мужчины рады, что на них навешивают обязательства просто потому что они родились мужчинами.
С. Да.
Я вот думаю, что каждый должен заниматься своим делом и расти в той сфере, которую выбрал. Быть лучшим в чем-то одном, а не распыляться.
S. В чем твоё преимущество в сравнении с Искандером?
С. Я знаю о чем говорю. Больше углубляюсь в вопросы там, где Искандер обладает поверхностным знанием. Касательно марафона — он где-то что-то слышал. А я уже это проверил на себе и знаю, о чем речь. По идее, он планку не очень-то высоко задрал. 2.15 — это при телосложении Искандера (который, к тому же, по шоссе бегает), не столь проблематично. Тем более он дал себе два года — и тем самым подстраховался.
S. А ты согласен, что главное, чтобы бегун-мужчина должен бежать быстрее самой быстрой женщины, если считает себя профессиональным спортсменом?
С. Да, абсолютно правильно. И эту границу можно сдвинуть. Хотя и тут есть нюансы — например, видя, как бегает Пола Рэдклифф (действующая обладательница мирового рекорда на марафоне среди женщин, — прим.ред.), я не мог поверить, как ей удаются эти 2.15. Так её колошматит из стороны в сторону. Но потом все начали из-за её успехов говорить, что у нее шикарная техника. Все методички по этой её «технике» начали выпускать. Короче, стали подгонять методику под результат. Задним числом, чтобы оправдать этот результат. Это странно. Я думаю, отчасти у неё такие успехи еще и оттого, что она эти рекорды ставила в Лондоне, а там хорошая трасса.
S. Искандер, кстати, вторя классикам, сказал, что наша национальная проблема — плохие дороги, и они могут стать препятствием установлению рекордов.
С. Кстати, вот: с одной стороны планка невелика, с другой, Искандер выходит на тренировки после 10 вечера из-за работы. Думаю, учитывая этот график, наши плохие дороги и ужасную погоду, достичь 2.15, не выезжая за рубеж, будет невозможно.
S. Я нашла два интервью: в одном ты жалуешься на погоду, а в другом на трассу.
С. Привередливый я, не так ли?
S. Вот ты бегал как раз в этом году в 31 градус жары..
С. Там вначале была когда вроде относительно нормальная в тени, и не столь жарко, 23, может. А под конец трасса перегрелась. Вдобавок у них и вода закончилась.
S. Ты и правда думаешь, что нужно менять место проведения чемпионата России?
С. Можно. Вот Ринас Ахмадеев хвалил трассу в Сочи, там была «половинка», по трассе «Формулы 1». Или надо менять дату: май — неудобное время. Хотя бы на март переносить, там погода ничего, вроде. К тому же, если я в мае пробегаю марафон, я не успею восстановиться, в случае, если сборная ставит задачу пробежать на чемпионате мира или Европы, которые проводятся в августе, как правило. Надо же какое-то время отдохнуть, а ты не успеваешь. Вот и получается, что ты едешь на старт туристом. Плюс, денежной мотивации нет ни у кого, потому что нет денег у забегов за победу — это тоже не мотивирует ставить рекорды.
S. Ты сейчас один из лучших в России спортсменов. Мог бы ты, допустим, собрать людей, шумиху поднять, потому что такие вещи решаются на разных уровнях, а организаторы забегов зависят от структур.
С. Ну не один из лучших, таких как я полным-полно.
S. Тем не менее, ты спортсмен несомненных достижений. Ты бы мог собрать вокруг себя «могучую кучку», чтобы поднять этот вопрос.
С. На них никакого влияния нет, организаторы все частные, видимо. Любители всегда будут, а профессионалы им не нужны. Мы и так бойкотируем эти все пробеги.
Уверен, если бы у некоторых спортсменов не было спонсорства какого-нибудь adidas, они бы вообще на каких-то стартах не появлялись.
Один Искандер бы бегал, и был бы крутым.
S. Через два года истечет ваш с Искандером спор. Что ты за эти два года хочешь сделать? Что будешь делать потом?
С. Сейчас будет чемпионат Европы, хотелось бы туда отобраться так, чтобы было время на подготовку полноценную без травм. Чтобы в полную силу пробежать. Дальше хочется на major-е пробежать. Нью Йоркский хочется, Токийский, Берлинский. Посмотреть как там вообще и атмосферу почувствовать. А там и Олимпиада на носу.
S. Короче, прав был твой тренер, готовя тебя к Олимпиаде?
С. Он мне цель ставил чуть ли не в 2008 году, на тот момент я даже об олимпиадах не думал.
S. Подумаешь, ошибся на пару лет.
С. Короче, есть желание отобраться на Олимпиаду, попытаться в десятку попасть.
S. Хочешь наш действующий рекорд одолеть, 2.09?
С. Мне кажется, это мне не по силам. Хотелось бы стабильно показывать результат в районе 2.11, а так я не думаю, что способен быстрее 2.10. Нащупал свой максимум и на нем работаю.
S. А через 10 лет что будет?
С. Тренером буду работать — это мне очень интересно. Я пока рос, тренировался по разным методикам. Знаю и детский спорт немного, как можно развить разные качества беговые у ребенка. И во взрослом спорте тоже знаю, что делать. Плюс, сыном буду заниматься. Например, он боится начинать что-либо, потому что хочет, чтобы все сразу получалось. К примеру, он хочет рисовать, как я, но у него сразу красиво не выходит, он начинает раздражаться. Я говорю, пускай даже не получится, ты главное, попытайся. С первого раза ни у кого не получается.Так же и в спорте, не сразу все получается. Некоторые сразу хорошо выступают, но потом исчезают. А есть те, кто в хвосте были, а из них вырастают чемпионы. Главное ж начать.
Вещи для съёмок предоставлены магазином Stride Running Store.
